на спине промокла от пота. Я взяла книжку и ушла в дом, но в квартире на третьем этаже было немногим прохладнее. От жары и попыток принять решение у меня гудела голова. Я попробовала еще раз позвонить Шимми домой, но после первого звонка трубку сняла его мать.

– Ты обдумала мое предложение, дорогая? – спросила она вместо приветствия.

«Дорогая» из ее уст совсем не похоже было на ласковое обращение.

– Мэм, я хотела бы поговорить с Шимми, пожалуйста.

– Шимми останется в Бруклине на неопределенный срок, но я тебя уверяю, что по этому вопросу у нас одинаковые взгляды. Он признал, что недостаточно взрослый для того, что вы там планировали. Так будет лучше для вас обоих.

Я помолчала.

– Вы не могли бы дать мне номер, по которому я смогу до него дозвониться? По тому номеру, который у меня есть, никто не отвечает.

– Боюсь, что нет. – Помедлив, она добавила: – Хочу дать тебе совет. Когда у девушек возникают проблемы, лучше им принимать решение в своих собственных интересах. Вспомни о своем большом будущем. Ребенок только помешает тебе достичь цели.

Я сглотнула комок, вставший у меня в горле, и произнесла:

– А вы уверены, что сможете мне гарантировать полную стипендию на все четыре года?

– Да, абсолютно. – Голос ее вызывал доверие. Она хотела этого не меньше, чем я.

У меня затряслись колени. Если Шимми отсутствует «на неопределенный срок», как она выразилась, вариантов у меня остается немного.

– Ладно. – В желудке у меня забурлило, словно в знак протеста, но я выдавила из себя слова, о которых думала весь день. – Пожалуйста, устройте все необходимое, – попросила я.

Она удовлетворенно вздохнула.

– Чудесно! Ты не пожалеешь. Я займусь всеми деталями и вскоре с тобой свяжусь.

Когда я рассказала тете Мари о своем решении, она попросила хозяина «У Кики» составить контракт, где будут перечислены все факты и все наши договоренности. Принеся бумаги домой мне на подпись, она объяснила свою логику.

– У белых короткая память. Так мы исключим возможность всяких фокусов. Не хочу попасть в тюрьму за то, что набила морду белой. – Она кинула мне черную перьевую ручку.

Всю эту неделю я старалась не думать о яйце, которое росло внутри меня. Когда меня тошнило, я себе говорила, что это грипп. И про Шимми я тоже старалась не думать. Мог бы за все это время и позвонить. Меня возмущало, как легко парню ускользнуть от ответственности, а девушке приходится разбираться со всем этим в одиночку. Шимми без проблем вернется на второй курс колледжа, а вот я пропущу весь осенний семестр последнего класса старшей школы. Миссис Шапиро сказала, что я смогу в отъезде проходить обычные занятия и что она договорится с миссис Томас, чтобы мне прислали все задания для «Взлета», чтобы я не отстала и могла все еще претендовать на стипендию. Еще она придумала объяснение для моего отсутствия – якобы я на несколько месяцев уехала в Вашингтон, чтобы участвовать в престижной программе стажировки. Так я сказала и Инес на случай, если ей вдруг вздумается меня найти, а меня не будет в городе.

Оставшееся время я провела почти в одиночестве – в основном сидела в квартире с холстами и красками, но даже это не прогоняло мою тоску. Мою вину и постоянный стыд.

В конце августа, когда срок моей беременности составлял девятнадцать недель, позвонила миссис Шапиро и сказала, что на следующий день на рассвете за мной заедет и отвезет в дом для незамужних матерей. Я подозревала, что отвезти меня лично она решила только затем, чтобы убедиться – я действительно там.

На следующее утро тетя Мари встала рано и сделала мне в дорогу сэндвич с двумя кусочками хрустящего скрэппла.

– Ты достаточно чистого белья с собой взяла?

Я показала на две муслиновые сумки у двери и кивнула.

– Обязательно стирай трусы каждый вечер. Не хочу, чтобы ты там бегала в грязных и чтоб эти белые говорили, мол, ты плохо воспитана, – напомнила мне тетя, и тут я внезапно перестала сдерживаться и зарыдала.

– Держись, мелочь, – сказала тетя. – Ты же знаешь, что в любой момент можешь позвонить домой.

– Я боюсь, – прошептала я.

– Будь сильной. Когда вернешься, сосредоточишься на том, чтобы стать круче всех в нашей семье, поняла?

Я вытерла слезы о ее цветастое платье.

– Ну, иди. – Она легонько подтолкнула меня.

Я взяла сумки и поплюхала вниз по лестнице. Синий «форд» стоял в переулке. Когда я открыла заднюю дверь, то увидела, что на переднем пассажирском сиденье рядом с матерью сидит Шимми. Он перегнулся через сиденье и обнял меня.

– Это не развлекательная поездка, – прошипела миссис Шапиро, оттаскивая Шимми от меня обратно на переднее сиденье. – Шимми, я тебе напоминаю, что ты здесь только потому, что приличные женщины в одиночку по шоссе не разъезжают. Веди себя соответствующим образом, пожалуйста.

Она передала мне темные очки и шарф, чтобы повязать волосы. Я поняла, что это моя маскировка.

Пока мы ехали по Броуд-стрит мимо городского совета и бронзовой статуи Уильяма Пенна, Шимми просунул правую руку назад и протянул ее мне. Я вцепилась в его мягкие пальцы так, будто от этого зависела моя жизнь.

Мы ехали в абсолютном молчании. Миссис Шапиро не разрешила включить радио, потому что сказала, что ей нужно сосредоточиться на дороге, а музыка ее отвлекает. Прошло, по моим ощущениям, ужасно много времени, прежде чем миссис Шапиро велела Шимми достать еду из корзинки для пикников, которую они собрали с собой. Мне она ни кусочка не предложила. Шимми передал мне половину своего сэндвича – мясо на ржаном хлебе, – и я увидела в зеркало заднего вида, как она нахмурилась.

День был ясный. Я раньше никогда не бывала в Вашингтоне, но некоторые монументы узнала по фотографиям в учебниках. А потом – не успела я толком понять, что происходит, – миссис Шапиро свернула на длинную подъездную дорожку. В конце ее стоял огромный и мрачный на вид особняк. В таком месте не особенно хотелось провести хотя бы ночь, не говоря уже о нескольких месяцах. То, что я собиралась сделать, в реальности вдруг оказалось совсем непохожим на все наши планы.

Миссис Шапиро выскользнула из машины, отряхнула коричневый костюм с модным подпоясанным жакетом и укороченным рукавом.

– Шимми, пойдем со мной, – сказала она, добавив к своему облику последний штрих – черную шляпку с короткой вуалью.

– Я подожду здесь с Руби.

– Ни в коем случае.

– Мам, просто дай мне эти последние минуты. Ты получила, чего